Представляем репортаж из Звенигорода, который был опубликован в майском номере журнала «Русский мир».

ГОРОДА РОССИИ
ЗВЕНИГОРОД

ТАКИЕ МЕСТА, КАК ЗВЕНИГОРОД, ЦИВИЛИЗАЦИЯ ОБХОДИЛА СТОРОНОЙ ДОЛГИЕ ВЕКА. ЗДЕСЬ НЕ ПРОКЛАДЫВАЛИСЬ ОЖИВЛЕННЫЕ МАГИСТРАЛИ, НЕ СТРОИЛИСЬ ПРОМЫШЛЕННЫЕ ГИГАНТЫ, А ПОТОМУ ГОРОДОК СОХРАНИЛ ОЧАРОВАНИЕ МИНУВШИХ ЛЕТ. БУКВАЛЬНО КАЖДЫЙ КЛОЧОК ЗВЕНИГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ НАПОЛНЕН ИСТОРИЕЙ, А ЗНАЧИТ, ЕСТЬ НЕМАЛО ТЕХ, КТО СЧИТАЕТ, ЧТО ЕГО НУЖНО ПОВЫГОДНЕЙ ПРОДАТЬ.

На первый взгляд историческая память в Звенигороде хранится с должным почтением. Всякого, кто въезжает в Звенигород, встречает памятник: на невысоком постаменте стоит князь, а справа от него сидит инок. Первый – сын Дмитрия Донского Юрий Звенигородский, второй – основатель Сторожевского монастыря преподобный Савва.
Каждый из них сыграл судьбоносную роль в истории города и оставил нам бесценное культурное наследие. Но установка памятника великим предкам и бережное отношение к их трудам, к сожалению, явления совершенно разного порядка.

Князь Юрий и преподобный Савва. Отцы-основатели города

«ПРЕОБРАЖЕНИЕ» ЛАНДШАФТА
Возле монумента нас встречали представители местного отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК).
«Наш город, к сожалению, теряет исторический облик, – вздыхает активист местного отделения ВООПИК Мария Уранова, – посмотрите, что за здание доминирует в его современном архитектурном ландшафте. – Мария указывает на Вознесенский собор, в который упирается центральная улица города. – Здесь в Звенигороде, где до наших дней сохранились целых два памятника раннемосковского архитектурного стиля, строить такую безвкусицу просто преступно». Вознесенский собор, действительно, если и может чем-то запомниться, то только своей несуразностью. Его пятиглавие похоже на стайку ротонд, занесенных каким-то ветром из классицизма, а на них, в свою очередь, вместо церковных куполов приземлились летающие тарелки инопланетян. Размытый прямоугольник стен, придавленных этими ротондами, кажется, вот-вот развалится из-за своей непропорциональной узости, прочерченной к тому же двумя вертикальными разломами.
Весь смысл русской храмовой архитектуры, основанной на идее устремления вверх, к Богу, здесь проигнорирован. Безликий низ здания и нагромождение тяжеловесностей сверху делают собор похожим на пирамиду, перевернутую с ног на голову.

«Летающие тарелки» Вознесенского собора зависли над городом

«Сейчас мы поедем на Верхний посад, – продолжает Мария, – он стоит на другом берегу реки, и вы увидите, в каком антураже оказался наш Успенский собор, который Юрий Дмитриевич построил в конце XIV века». Действительно, открывающиеся оттуда виды – долина Москвы-реки, возвышенность, подступающая к ней, Сторожевский монастырь, Успенский собор, закрытый лесами, но уже готовящийся предстать перед нами во всем своем великолепии, все это равномерно «подернуто», по меткому выражению Марии, «плесенью» современных коттеджей и примитивных многоэтажек.
«Даже эта земля, на которой мы стоим, даже пойма реки, все это распродано, – поясняет Мария. – Мы ведем борьбу, судимся за то, чтобы этот строительный бум перестал уродовать национальное культурное достояние. Ведь помимо этих территорий есть земли, где можно строить жилье. Но иметь коттедж с видом на Москву-реку, на монастырь, на собор – престижно, а значит, дорого. Следовательно, торговать этой землей выгодней, чем какой-нибудь другой. А на наследие просто плевать!»

Вот так выглядит сегодня один из примечательнейших исторических пейзажей России

ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ ГАЛИЦКОЙ РУСИ
Письменная история города началась в XIV веке, когда Иван Данилович Калита впервые упомянул Звенигород в своей духовной грамоте. Почему Звенигород называется Звенигородом – доподлинно неизвестно, но этот топоним не уникален для Древней Руси. Город с таким же именем известен в Галицком княжестве с середины XI века. И оно означает не «звенящий город», а «звенящая гора», то есть гора с множеством родников на склонах, которые, стекая, наполняли окрестности звоном своих струй. На звенигородском холме тоже множество родников. Одни меняют места своего выхода, обнаруживаясь то там, то здесь, другие бьют десятилетиями в одном месте. И гора, на которой некогда стоял Звенигородский кремль, действительно звенит. Есть мнение, что переселенцы с Западной Руси привезли сюда это название, но вряд ли переселение во времена монголо-татарского ига было массовым, а повторение западных топонимов в Северо-Восточной Руси – не редкость. К примеру, на юг от столицы рядом с селами Сатино-Русское и Сатино-Татарское некогда находилась довольно значительная крепость Московского княжества. Основана она была в XIV веке, называлась эта крепость Перемышлем. В Галицком княжестве тоже был Перемышль, сейчас же это польский Пшемысль. И этот город даже был столицей Червонной Руси. Конечно, два города XIV века на Московской земле, носящие названия городов увядавшей на тот момент Галицкой Руси, могут оказаться случайностью – но вдруг московские государи уже тогда лелеяли мысль объединить вообще все русские земли в одну державу?

КРЕМЛЕВСКИЙ ХОЛМ
Это даже не гипотеза, а так, робкое предположение, которое легко разбивается хотя бы тем фактом, что на звенигородском кремлевском холме при раскопках были найдены образцы керамики XII века. Следовательно, реальная история города на два века длиннее, чем «книжная». Гора Городок, кремлевский холм Звенигорода, носит следы регулярного древнерусского укрепления. Здесь речушка Жерновка, прорезая берег Москвы-реки, образовала на своем левом берегу мысовое плато, с другой стороны ограниченное оврагом. Напольную, то есть обращенную в «поле», сторону горы укрепил сын Донского Юрий Дмитриевич. Он срыл огромные объемы земли и насыпал высокий вал. Въехать в крепость, как и прежде, можно было только с одной стороны: с северо-востока. Но нынешняя дорога лишь небольшим отрезком примыкает к крепостному валу, во времена осад и штурмов она проходила вплотную к валу почти по всей длине напольной стороны холма и лишь затем отворачивала от кремля. Это прямо свидетельствует, что некогда этот участок дороги проходил по «захабу», узкому коридору, образованному двумя крепостными стенами. Начинался и заканчивался подобный «рукав» проезжими башнями.

Дорога из кремля князя Юрия. Слева вал, справа обрыв

Первые раскопки на Городке проводились в 1920 году, но их результаты не сохранились. Более или менее системная работа археологов началась здесь в годы войны. Ежегодно ученые проводят на Городке небольшие раскопки, но даже если суммировать все их результаты, то окажется, что изучена всего лишь небольшая часть этого памятника.

Дмитрий Седов, хранитель звенигородской старины

В 1943–1945 годах работы здесь проводит Борис Александрович Рыбаков. Он разрезает вал и обнаруживает замысловатую систему укреплений. Сам Рыбаков называет ее «первоклассной». Склоны плато были укреплены отсыпами известнякового гравия, далее шла грунтовая отсыпка, которая была обмазана сырой глиной. По периметру холма, на самой его кромке, до наших дней сохранился широкий гребень, на котором стояли стены.
Напольная сторона считалась самой удобной для штурма. Здесь стены были рублены «в клеть», то есть состояли из срубов, забитых тяжелой глиной. А с остальных сторон стены были не столь массивны и вряд ли превышали человеческий рост. Их конструкция была простой: длинные бревна соединялись друг с другом при помощи перпендикулярных коротышей. Эти небольшие отрезки бревен придавали стене устойчивость, служа неким подобием контрфорсов.
С внешней стороны стена была оштукатурена глиной и обожжена, чтобы не дать осаждающим поджечь деревянные укрепления. Скорее всего, стены стольного града Юрия Дмитриевича были выбелены известью и составляли с Успенским собором законченный архитектурный ансамбль.
По мнению Рыбакова, в крепости было четыре башни, однако пока мы точно знаем только о трех: угловых на юго-западе и юго-востоке и проезжей. Есть сведения, что проезжая башня в XVI веке была отстроена из камня. Известно даже ее название – Никольская.
Помимо прочего Рыбаков обнаружил, что самый легкий дождь делал внешнюю сторону валов крайне скользкой, тогда как внутреннее пространство возле стен, внутренний скат того самого гребня, было вымощено круглым речным камнем. В любую погоду защитники крепости ступали по твердой поверхности!

Долгое время звонницу древнего собора считали его ровесницей, пока не выяснилось, что она построена в XIX веке


Резьба по камню. XIV век. Эталонное мастерство того времени

РУБЛЕВ, КОТОРОГО В ЗВЕНИГОРОДЕ НЕ БЫЛО
Главным подвигом Звенигородской земли стало то, что она сохранила два собора: один датируется концом XIV века, другой – началом XV столетия. Первый именуется Успенским, второй – Рождества Богородицы. Успенский стоит на Городке, Рождественский – в Саввино- Сторожевской обители. О том, почему Успенский собор изначально не был Успенским, и о том, какие тайны он скрывает, нам рассказал заместитель директора Звенигородского историко-архитектурного и художественного музея Дмитрий Седов. «Конечно, у нас в Успенском соборе все хотят увидеть работы Андрея Рублева, – начал свой рассказ Дмитрий Седов, – но все больше фактов свидетельствует о том, что Рублев у нас никогда не работал. На многих научных мероприятиях обсуждается тема наших икон и росписей, но все специалисты приходят к выводу, что во времена их написания Рублев был еще слишком молод и вряд ли уже обладал таким необыкновенным уровнем мастерства, который виден в том же «Звенигородском чине». В 2011 году на конференции в Третьяковке, посвященной Рублеву, специалисты робко, но все-таки говорили, что эти иконы по уровню заметно выше, чем «Троица» Рублева. Приглядевшись к «Троице», отмечали они, понятно, как Рублев ее рисовал, а глядя на «чин», мы не понимаем, как здесь линии вели, не можем различить мазка. Наши настенные росписи тоже делал не Андрей Рублев, а кто-то другой, на одних столпах искусствоведы определяют работу трех разных мастеров».

Фрески XIV века выглядят не очень впечатляюще, но на самом деле это достояние мирового масштаба

О «звенигородском» Рублеве еще в 1918 году на весь мир заявил известнейший реставратор Игорь Грабарь. Но кто конкретно расписывал собор – неизвестно. Древнюю роспись собора нельзя назвать фресками, поскольку фрески – это живопись по сырой штукатурке. Здесь же применена уникальная техника – роспись по сухой штукатурке. Слой краски очень тонок, как и слой штукатурки, на которой он лежит. Этим и обусловлена его плохая сохранность.

Реставрация в соборе затрагивает не только древние фрески, но и более позднюю роспись

ЗАКОМАРЫ-КОКОШНИКИ
Но перед тем, как попасть внутрь собора, Дмитрий Александрович повел нас на леса. «Одно из главных украшений собора – резные белокаменные пояса. – Дмитрий Седов указывает на замысловатые завитки, сделанные рукой древнего мастера. – Всего московских храмов конца XIV – начала XV века сохранилось четыре: наш, Успенский собор, собор Рождества Богородицы в Саввино-Сторожевском монастыре, Троицкий собор в Сергиевой лавре и собор Андроникова монастыря в Москве. Отмечу, что три из этих храмов, за исключением собора Андроникова монастыря, построил звенигородский князь Юрий Дмитриевич. Резьба на нашем соборе совершеннее, чем на Троицком в Лавре или на Рождества Богородицы в Саввином монастыре. Есть мнение, что камнерезы, участвовавшие в строительстве этих храмов, подражали резьбе, украшающей наш собор». Успенскому собору порядком досталось от времени. В XVIII веке закомары сломали и на храме сделали простую четырехскатную крышу. Закомары считались утраченными.
«Но когда мы заглянули на чердак, – рассказывает Дмитрий Седов, – нас ждало несколько сюрпризов. Главный заключался в том, что рабочие, ломавшие закомары, попросту побросали почти весь камень внутрь, на своды собора, и сверху положили кровлю. Наш архитектор-реставратор Георгий Евдокимов собирает кокошники, как головоломку. А еще эта «безалаберность» позволила нам восстановить немаловажную деталь: изначально по верху барабана шел ряд малых кокошников, который тоже будет восстановлен».

ТАЙНЫ ДРЕВНЕГО СОБОРА
Внутри Успенского собора интересного не меньше. Например, южные врата. Они двустворчатые, причем одна из створок значительно шире другой и сделана из цельного ствола дуба. Но в ней интересен не только размер. Из деревянных деталей в соборе сохранилось несколько тябл – дубовых брусьев, стяжек каменного здания. Дендрохронологические таблицы для Московского региона заканчиваются XVIII веком, но исследования показали, что дерево врат и дерево, из которого сделаны тябла, гораздо древнее. При этом и те, и другие – ровесники. Представляете, эта дверь собора может помнить тепло рук сына Дмитрия Донского!
Многое в устройстве собора перекликается с домонгольскими архитектурными традициями. Например, здесь построены хоры, обязательный элемент каменных храмов домонгольского времени. После Успенского собора хоры в Древней Руси больше не строятся.
А еще на его стенах найдено несколько граффити, которые оставили люди, жившие в Средневековье. Датируются они концом XIV – началом XV века, то есть писали их современники Куликовской битвы. Одни надписи исполнены благочестия: «лучше жити с треми в пустыни со зверьми, нежли с тьмой тысяч не имеющими страха Божия в сердце». Другие, напротив, хулиганского характера: «ноне пей, завтра не пей».
Тайны и секреты буквально переполняют довольно небольшое здание собора.
«В этих медальонах образа святых мучеников Флора и Лавра. – Дмитрий Седов указывает на западные плоскости алтарных пилонов. – Почему они здесь изображены? Потому что в день их памяти Дмитрий Донской получил от преподобного Сергия благословение на битву с Мамаем, которая произошла в день Рождества Богородицы. После 1380 года по всем московским землям строятся храмы и монастыри в честь этого праздника. В источниках XVI века мы видим, что наш храм упоминается как Рождественский, а не Успенский, об этом же свидетельствует одно из найденных граффити: «се церковь Рождества Пречистыя». Значит, наш собор – самый древний из сохранившихся памятников Куликовской битвы».

Средневековые двери, возможно, их возраст семь сотен лет

ОБИТЕЛЬ САВВЫ, УСТАВ СЕРГИЯ
Здесь рассказ об Успенском соборе на Городке придется оборвать и много интересного оставить за его рамками, иначе не будет места сказать хоть пару слов о другой жемчужине Звенигорода – Саввино-Сторожевском монастыре.

Остатки фундамента ворот Саввина монастыря, разрушенных в Смутное время

По обычаю той поры Юрий Дмитриевич приглашает в свои земли ученика «игумена всея Руси», чтобы тот основал обитель с уставом преподобного Сергия.
Монастырь занимал важное место в глазах князя. Редко какая обитель в ту пору могла похвастать каменной церковью, возвести подобное здание было делом очень расходным. Но, построив церковь в своем кремле, Юрий Дмитриевич практически сразу берется за строительство монастырского храма. Стены собора Рождества Богородицы этого монастыря видели самого преподобного Савву, который был похоронен при входе в храм.

Преподобный Савва, на сей раз без князя. Пустынник, он и в бронзе – пустынник

Спустя столетие в украшении монастыря поучаствовал сын Ивана III, князь Юрий Иванович Дмитровский. Сегодня севернее собора, на краю газона, который до середины XX века был кладбищем, можно увидеть остатки фундамента святых ворот, над которыми помещался храм в честь Сергия Радонежского. Постройка была разрушена в Смутное время.

Скромное обаяние покоев боярыни допетровской Руси

Настоящий расцвет обители пришелся на времена Алексея Михайловича, который избрал монастырь местом царского богомолья. Государь возводит стены и башни, строит звонницу, Трапезную палату, Царский дворец, Царицыны палаты и много других сооружений.

Саввин монастырь. Время Алексея Михайловича, пора, когда русская культура была предельно самобытной

АРСЕНАЛ XVI ВЕКА
В 80-е годы XX века, после того как монастырь успел побывать и воинской частью, и санаторием, он наконец стал музеем. Начались реставрационные работы, а позже, когда стала возрождаться церковь, музей постепенно, без конфликтов и ссор, передал почти все помещения возрождающейся обители.
За музеем сейчас остались лишь Царицыны палаты. В них три зала: один посвящен быту боярынь в допетровской Руси, второй используется как выставочный, а в третьем находится экспозиция «Древний Звенигород».
На том, что хранится в последнем, остановимся особо. В прошлом году неподалеку от Звенигорода перед строительством автодороги проводились археологические раскопки. Для ученых не было секретом то, что раскапывать им предстоит село Игнатьевское, вотчину бояр Добрынских. Никаких сенсаций не было до той поры, пока археологи не нашли подвал большого сгоревшего дома. В нем обнаружился целый арсенал оружия XVI века. По всей видимости, после пожара про арсенал забыли, и археологи извлекли на свет множество предметов амуниции и оружия, наконечники стрел, детали кольчуг и ножен, боевых поясов, походных шатров, но главной находкой стали два шлема, которые хранились в кожаных мешках, и в этих же мешках висели притороченными к седлу во время похода. Благодаря этим мошнам сохранились тканевые прокладки и науши этих шлемов. Быт и походная утварь русских воинов для ученых были тайной за семью печатями. Находка в подвале бояр Добрынских проливает свет на то, как наши предки ходили в военные походы.

Шеломы бояр, золотая находка звенигородской археологии

ЗВЕНИГОРОДСКАЯ ШАМБАЛА
Звенигород буквально пропитан историей. Исторический материал об этом городе – безграничен, мы не сказали ни слова о славянских городках, обнаруженных неподалеку от Звенигородского кремля, лишь бегло затронули тему монастыря, журнальный формат статьи не позволил рассказать о Касым-хане и других татарских аристократах на службе у московских царей, правивших в XVI веке Звенигородом.
Казалось бы, хочешь написать об этом городе, о его истории книгу, пиши, материала – море. И вот сравнительно недавно в солидной серии ЖЗЛ вышли две книги одного автора.* Одна называется «Юрий Звенигородский. Великий князь Московский», другая – «Савва Сторожевский. Жизнеописание: факты и мифы, предания и гипотезы». Но профессиональные историки, открыв эти книги, хватаются за голову. Вместо обещанных «фактов» читатель получает сплошные мифы и гипотезы. Автор договаривается до того, что князь Юрий Дмитриевич строил в Звенигороде ни много ни мало «Звенигородскую цивилизацию». Голословные утверждения автора, как, например, то, что преподобный Савва был духовником супруги Дмитрия Донского княгини Евдокии, нужны лишь для того, чтобы обратиться к наследию Рерихов. Чтобы рассказать не о реальном русском городе, а об оккультной Шамбале.
Читатель под видом книги о великих людях прошлого получает эзотерическую «агитку», сделанную по принципу «из нашего теста лапша для всех ушей хороша».
Вот так нашу историю, наше наследие уничтожает, с одной стороны, алчность застройщиков, готовых строить что угодно и где угодно, а с другой – то, что память о великих людях не просто искажается, а искажается ради идей несвежих, сомнительного качества, заслоняя реальную правду, которая всегда интересней любого вымысла.

АВТОР ДМИТРИЙ РУДНЕВ, ФОТО АЛЕКСАНДРА БУРОГО

* Имеются в виду книги «историка» К.Ковалёва-Случевского

Скачать или посмотреть в печатном виде можно по ссылкам:
PDF журнала / Страница сайта «Русский мир.ru».

Видео, снятое звенигородцами: