О СМИ-рении

 В середине прошлого лета на информационном поле опять что-то взорвалось: блогеров решили приравнять к СМИ. Потому что, видите ли, у средств массовой информации есть прописанные в законе обязанности перед обществом, а у блогеров их нет. 

Детонатором дискуссии, как предположила пресса, стал мастер законодательных инноваций депутат Госдумы по фамилии Железняк. Правда, вскоре он открестился от собственных инициатив, но то, с какой горячностью и неубедительностью, и то, что именно ему обычно больше всего достается от блогеров, а, главное, то, что именно он намеревался курировать подготовку закона о блогерах, убеждает в достоверности газетных слухов: по всему выходит – Железняк. Это важно, потому что назначение куратором подготовки закона о блогерской деятельности человека, многажды обиженного блогерами, обрекает нас на вечное продолжение дискуссии, и есть серьезные опасения, что закон о блогерах может стать по своей идее законом о защите чувств депутатов. И чиновников. И не более того.

Суть депутатской новации: надо приравнять популярные блоги к СМИ, а блогеров, которые в своих постах используют рекламные ссылки, обложить налогом на рекламу. В общем, обложить.

Дело в том, что в последние годы очень существенно изменилась структура информационного поля. В классической схеме «общество – СМИ – власть» появилось новое звено – «блогосфера» (сюда можно отнести и соцсети). И вклинилось оно аккурат между обществом и СМИ, выдавливая и во многом замещая традиционные СМИ, которые служили до сих пор, помимо информационного посредника, передатчика новостей и сплетен, еще и более или менее надежным буфером между властью и народом. Базар надо фильтровать, как в ту сторону, так и в обратку. А тут вдруг – раз! – в течение десятка лет все сломалось. Интернет (при первом приближении) сделал всех одинаково доступными и равноправными. Рампа между автором и читателем стала призрачной, а оркестровая яма заросла. Теперь каждый – сам себе журналист. Общество стало само себе СМИ, вплотную приблизившись к власти.

Походу заметим, что это не страшно для глубоко и принципиально демократического общества. Мэр вполне себе чопорного Лондона на работу на велосипеде ездит, и нормально. Канцлеры – в метро! Потому что они, заметьте, тоже свободные люди. В нашей провинции тоже бывает, что чиновник ходит пешком, отказавшись от служебного автомобиля, или ездит на работу на велосипеде, хотя в целом наш типичный сановник быть досягаемым не способен. Ему нужен буфер, ему нужна рампа, оркестровая яма, он имеет роль и играет значение. И вдруг – в демократичнейшем интернете – оказался обсуждаем. А он, между прочим, живет на ветви власти!

Но вернемся к нашим законодательным инициаторам.

Итак, читателей у некоторых блогов и сайтов стало столько, что их вполне можно приравнять к традиционному СМИ, ведь частное мнение частного человека, высказанное в блоге с числом посещений в несколько тысяч, а то и десятков тысяч и остающееся в открытом доступе, хочешь – не хочешь, надо признавать массовой информацией. Даже если это было всего лишь выложенное в сеть письмо маме. Мол, живу я хорошо… А если в этом невинном письме излагается еще и схема взрывного устройства? Мол, живу хорошо, лего собираю... Вот за это и ухватились обиженные законодатели.

Закон о СМИ, декларируя свободу массовой информации (ст. 29 Конституции РФ) и запрет на цензуру, тем не менее, оговаривает и некоторые запреты, как то: на разглашение государственной тайны, пропаганду экстремизма и терроризма и т.п. А блогерам, получается, закон не писан. Более того, та же статья Конституции в п. 4 гласит: «Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом». Каждый, заметьте. И что теперь делать?

И депутаты вроде Железняка, уже поняв, что приравнять популярных блогеров к СМИ им не удастся (это юридически невозможно), решили писать отдельный закон о блогерах, где почти наверняка будут прописаны и запреты на распространение гостайны, экстремизм, педофилию, чувства верующих и прочие смертные грехи.

Вроде, все верно. И примеров двусмысленных и недвусмысленных призывов к разному непотребству, включая экстремизм, действительно в сети немало. Но помимо правописания есть еще и правоприменение. Наши чиновники и депутаты – люди по большей части нежные, информационная близость к народу их тяготит, и они искренне полагают, что коли они народные избранники, то всякое непочтительное отношение к их персонам – это посягательство на государственную власть и, соответственно, экстремизм. Впрочем, еще Маркс говорил, что всякий бюрократ считает, что государство – это он. Ничего нового. Однако опасение, что депутаты на Ж. напишут закон о блогерах, руководствуясь не только заботой об обществе, но и инстинктом депутатского самосохранения, остается. Что, впрочем, нисколько не умаляет пусть неуклюжих, но иногда вполне искренних попыток многих слуг народа наладить более близкие отношения с этим самым народом посредством собственных блогов. Вопросы доверия власти здесь встают с особой остротой.

А вообще, о свободе ли мы говорим? Свобода массовой информации, свобода Интернета, свобода частного человека иметь свое частное мнение, как всякая свобода, ограничена быть не может. Она либо есть, либо ее нет. Ограничена может быть воля. Точнее, произвол. Здесь свобода одного непременно заканчивается там, где, как известно, начинается свобода другого (особенно, если это про народ и власть).

Преувеличивать же ужасы виртуального пространства не следует: как всякий вмещающий ландшафт, Интернет способен к самоорганизации, и он рано или поздно неизбежно формируется и структурируется. Правила блогерского общения вполне человеческие. А какие еще? «Олбанский» язык («превед медвед» и «афтар жжот») как-то уже поднадоел и частями отсох. А хамы и в церкви встречаются, и в конференц-зале.

Дискуссия об ответственности блогеров за свою непрофессиональную деятельность, напомню, разгорелась в прошлом году, в середине июля, и уже 2 августа на гладь озера Селигер приводнился самолет-амфибия с президентом на борту. На встрече с лояльной молодежью лагеря «Селигер-2013» среди прочих вопросов Путин обсудил и этот. Так и заявил, что считает Интернет пространством свободы, но это не значит, что его можно использовать в экстремистских и противоправных целях. И тут же – о правоприменении: «Нам надо действовать крайне аккуратно, чтобы никто из недобросовестных людей (это о тех, кто намерен активно регулировать интеренет-контент. – А.Ч.) не воспользовался этими правилами и не ограничивал то, что не подлежит ограничению». Так сказал президент.

Хорошо сказал. По сути: свобода – это дар Божий, а не полицейская милость.

Так и запишем.

 

Андрей Чистов

Добавить комментарий

Защитный код
Обновить