Каких-то полтора года назад казалось, что счастливее Юлии Высоцкой на белом свете никого нет. Она излучала счастье и не вполне отечественный позитив, вызывая уважение, легкую зависть («Сколько часов в ее сутках? Сколько заряда в ее аккумуляторе? Это вам не пятый айфон») и даже раздражение («Все куда-то бежит»). Женщины вокруг нее жаловались на погоду, власть, усталость, невкусные продукты, неверных мужчин и межбровные морщины. Она не жаловалась ни на что и никогда. Пробки не препятствовали ее телепортации из одной точки в другую, дождь не мешал вставать в шесть утра и пробегать положенную десятку, смелые законодательные инициативы не чинили помех ее растущему бизнесу, буррата в ее холодильнике всегда была от правильных коров. Морщины ее не брали — ну или, по крайней мере, делали интереснее, значительнее, характернее. Даже любвеобильный мужчина (у режиссера Кончаловского до Юли было четыре официальные супруги и еще масса закадрового материала для книг) оказался совершенно приручен ею, простой девочкой из Минска. И неожиданно для самого себя переквалифицировался в эталонного семьянина.