Почему Шарль де Голль обожал Россию
22 ноября отмечалось 125-летие со дня рождения французского государственного деятеля генерала Шарля де Голля.
«Француз, не приветствующий победу России – не слишком хороший француз».
О русофильстве генерала де Голля наслышаны все. Но ничто не сравнится с речью великого де Голля, по духу и букве напоминающей пророссийскую битву, начатую еще французскими философами эпохи Просвещения при Екатерине Великой и продолженную Шатобрианом во времена Александра I и Николая I.Желая воздать должное мужеству России в страшную зиму 1941–42 годов, Генерал произносит великолепную боевую речь на лондонском радио 20 января 1942 года. Превосходный стратег, он понял раньше других, что нацистская Германия проиграет войну против России:
О русофильстве генерала де Голля наслышаны все. Но ничто не сравнится с речью великого де Голля, по духу и букве напоминающей пророссийскую битву, начатую еще французскими философами эпохи Просвещения при Екатерине Великой и продолженную Шатобрианом во времена Александра I и Николая I.Желая воздать должное мужеству России в страшную зиму 1941–42 годов, Генерал произносит великолепную боевую речь на лондонском радио 20 января 1942 года. Превосходный стратег, он понял раньше других, что нацистская Германия проиграет войну против России:
«Для Германии война на востоке сегодня – лишь кладбища в снегу, скорбные поезда с ранеными, внезапная смерть генералов. Конечно, нельзя думать, что военная мощь противника окончательно подорвана. Но, без всякого сомнения, враг только что потерпел один из крупнейших своих провалов, который когда-либо знала история».
Следующие слова представляют собой эпическую оду героической России:
«Пока сотрясается немецкая сила и авторитет, мы видим, как в зенит восходит звезда российской мощи. Мир признал, что этот народ достоин величия, потому что 175 миллионов человек умеют бороться, то есть, терпеть и наносить удары, что они поднялись организованно с оружием в руках, и даже самые худшие испытания не поколебали их сплоченности. Французы с большим воодушевлением приветствуют успех и энтузиазм русского народа».Далее де Голль предвидит великую сдерживающую и уравновешивающую роль России на международной арене. Он вскользь упоминает влияние темных сил, которые неоднократно выступали против российско-французского союза:
«На политической арене уверенное выдвижение России на первый план в авангард завтрашних победителей приносит Европе и миру гарантию равновесия, и ни у одной державы нет больших оснований поздравить себя с этим событием, чем у Франции. К несчастью для всех слишком часто на протяжении веков русско-французскому альянсу мешали и противодействовали интриги или непонимание. Но, как на любом переломном этапе истории, наш союз не становится от этого менее необходимым».Ален Пейрефит, министр в правительстве де Голля, вспоминает, почему де Голль не праздновал высадку британско-американских сил во Франции, что предвещало подчинение Франции Союзному военному правительству на оккупированных территориях (Allied Military Government of Occupied territories, AMGOT):
«Высадка 6 июня была британско-американской операцией, из которой Франция была исключена. Они были полны решимости проникнуть во Францию, как если бы речь шла о вражеской территории! Как они только что поступили в Италии и как они собирались поступить в Германии! Они подготовили AMGOT, который, по мере продвижения войск, должен был стать верховным правительством Франции. Они уже напечатали собственные деньги и собирались принудительно ввести их в обращение. Они вели бы себя так же, как в завоеванной стране».В самом деле, никто не задает себе вопроса, почему Свободной Франции не дали права высадиться в Нормандии в знаменательный день 6 июня! Теперь мы знаем почему! Де Голль напоминает Алену Пейрефиту, что Черчиль обошелся с ним как с прислугой: «Франция была унижена!»Но давайте вернемся к России и генералу: 30 июня 1966 года ставший президентом Французской Республики де Голль прославляет в Москве на радио и телевидении давнюю и нерушимую российско-французскую дружбу:
«Подходящий к концу визит в вашу страну – это визит вечной Франции к вечной России… Поэтому, приехав к вам, я чувствовал, что мой поступок и ваш прием были подсказаны взаимным уважением и радушием, которые никакие прошлые сражения, никакие различия политических режимов, ни растущее противостояние, обусловленное разделением мира, не смогли нарушить».То есть у де Голля, как у Достоевского, живой нации присуща гораздо более яркая и устойчивая индивидуальность, чем распоряжающейся нацией политической системе. Упомянув об освоении космоса, о незаслуженно забытых или очерненных достижениях советского режима, он замечает далее:
«После громадных преобразований, вызванных революцией и длящихся почти пятьдесят лет ценой жертв и гигантских усилий; после страшной драмы, которой стала для вас более двадцати лет назад победоносная война, благодаря той роли, которую вы в ней сыграли, принесшей Советскому Союзу наивысшую степень могущества и славы; после стольких разрушений и окончательного восстановления, мы видим вашу страну здравствующей, величавой, развивающейся во всех отношениях, готовящейся отправить своих космонавтов на Луну».Наконец, он приходит к великолепному заключению о единстве европейского континента от Атлантики до Урала, чтобы повторить красноречивое и знаменитое высказывание:
«Речь идет о последовательном применении разрядки, согласия и сотрудничества во всей единой Европе, так чтобы после стольких сражений, разрушений и страданий Европа могла сама обеспечить собственную безопасность. Речь идет, таким образом, о том, чтобы наш старый континент, сплоченный и неразделимый, снова обрел законную и привычную роль и смог гарантировать равновесие, прогресс и мир во всем мире».
«Пока сотрясается немецкая сила и авторитет, мы видим, как в зенит восходит звезда российской мощи. Мир признал, что этот народ достоин величия, потому что 175 миллионов человек умеют бороться, то есть, терпеть и наносить удары, что они поднялись организованно с оружием в руках, и даже самые худшие испытания не поколебали их сплоченности. Французы с большим воодушевлением приветствуют успех и энтузиазм русского народа».Далее де Голль предвидит великую сдерживающую и уравновешивающую роль России на международной арене. Он вскользь упоминает влияние темных сил, которые неоднократно выступали против российско-французского союза:
«На политической арене уверенное выдвижение России на первый план в авангард завтрашних победителей приносит Европе и миру гарантию равновесия, и ни у одной державы нет больших оснований поздравить себя с этим событием, чем у Франции. К несчастью для всех слишком часто на протяжении веков русско-французскому альянсу мешали и противодействовали интриги или непонимание. Но, как на любом переломном этапе истории, наш союз не становится от этого менее необходимым».Ален Пейрефит, министр в правительстве де Голля, вспоминает, почему де Голль не праздновал высадку британско-американских сил во Франции, что предвещало подчинение Франции Союзному военному правительству на оккупированных территориях (Allied Military Government of Occupied territories, AMGOT):
«Высадка 6 июня была британско-американской операцией, из которой Франция была исключена. Они были полны решимости проникнуть во Францию, как если бы речь шла о вражеской территории! Как они только что поступили в Италии и как они собирались поступить в Германии! Они подготовили AMGOT, который, по мере продвижения войск, должен был стать верховным правительством Франции. Они уже напечатали собственные деньги и собирались принудительно ввести их в обращение. Они вели бы себя так же, как в завоеванной стране».В самом деле, никто не задает себе вопроса, почему Свободной Франции не дали права высадиться в Нормандии в знаменательный день 6 июня! Теперь мы знаем почему! Де Голль напоминает Алену Пейрефиту, что Черчиль обошелся с ним как с прислугой: «Франция была унижена!»Но давайте вернемся к России и генералу: 30 июня 1966 года ставший президентом Французской Республики де Голль прославляет в Москве на радио и телевидении давнюю и нерушимую российско-французскую дружбу:
«Подходящий к концу визит в вашу страну – это визит вечной Франции к вечной России… Поэтому, приехав к вам, я чувствовал, что мой поступок и ваш прием были подсказаны взаимным уважением и радушием, которые никакие прошлые сражения, никакие различия политических режимов, ни растущее противостояние, обусловленное разделением мира, не смогли нарушить».То есть у де Голля, как у Достоевского, живой нации присуща гораздо более яркая и устойчивая индивидуальность, чем распоряжающейся нацией политической системе. Упомянув об освоении космоса, о незаслуженно забытых или очерненных достижениях советского режима, он замечает далее:
«После громадных преобразований, вызванных революцией и длящихся почти пятьдесят лет ценой жертв и гигантских усилий; после страшной драмы, которой стала для вас более двадцати лет назад победоносная война, благодаря той роли, которую вы в ней сыграли, принесшей Советскому Союзу наивысшую степень могущества и славы; после стольких разрушений и окончательного восстановления, мы видим вашу страну здравствующей, величавой, развивающейся во всех отношениях, готовящейся отправить своих космонавтов на Луну».Наконец, он приходит к великолепному заключению о единстве европейского континента от Атлантики до Урала, чтобы повторить красноречивое и знаменитое высказывание:
«Речь идет о последовательном применении разрядки, согласия и сотрудничества во всей единой Европе, так чтобы после стольких сражений, разрушений и страданий Европа могла сама обеспечить собственную безопасность. Речь идет, таким образом, о том, чтобы наш старый континент, сплоченный и неразделимый, снова обрел законную и привычную роль и смог гарантировать равновесие, прогресс и мир во всем мире».
.jpg)
Анна Голованова,
MixedNews
MixedNews