Последнее интервью с Выдающимся театральным режиссером, народной артисткой СССР, почти полвека возглавлявшей «Современник» Галиной Борисовной Волчек.

– Как рождался «Современник»? Можно ли сегодня повторить подобное? 
 
– Мне кажется, сегодня повторить это, к сожалению, невозможно. Время другое и люди другие. Не хочу сказать «хуже» или «лучше» – другие. Мы собирались, потому что хотели что-то сказать, против чего-то внутренне бунтовали. У нас была внутренняя готовность существовать бескорыстно. На третьем курсе Школы-студии МХАТ мы обрели учителя – человека, который понимал нас, с которым мы говорили на одном языке. Им стал наш преподаватель Олег Ефремов. Мы не имели никакого статуса, работали в основном ночью, потому что только в это время нам предоставляли помещение – большую аудиторию, в которой мы потом и сыграли свой первый спектакль «Вечно живые».
 
Сегодня я, к сожалению, не могу себе такого представить. Сейчас для всех главное – съемки или, как это теперь называют, проекты. Я все понимаю. Нам тоже нужно было на что-то жить, было трудно. Рубль, занятый до зарплаты, был подарком. Но я знаю одно: если человек сделал шаг в то, что называется театр, все остальное он должен подчинить театру. Я счастлива, когда мои ребята, молодая труппа, которую я очень люблю, существуют против сегодняшних правил.
 
– Не стала ли оттепель для сегодняшних молодых людей пустым звуком? Что в этой эпохе дорого лично вам? 
 
– Мы, заставшие отголоски сталинского времени, неслучайно считаем своей визитной карточкой спектакль «Крутой маршрут». Я привыкла к тому, что нельзя выпустить спектакль, пока его не одобрит комиссия. Спектакль «Эшелон», который потом шел по всему миру, включая США, приняли с пятнадцатого раза. Я не преувеличиваю. Это было в тот день, когда умер мой папа. Эта комиссия… Помню только, как они уходили молча после очередного прогона, и Табаков кричал им вслед: «Ну, если у вас нет мнения, то хоть впечатления-то у вас есть?».

– Александр Константинович, вы много общались с Фазилем Искандером, хорошо его знали. Каким он вам запомнился?

Дмитрий Вдовин — о «друзьях» в социальных сетях, русских пианистах в Техасе и осколках романтической эпохи. «Сейчас надо решительно менять культурный ландшафт и не бояться смелых ходов и решений...»

— На III туре конкурса пианисты представят романсы Рахманинова, а вокальные партии исполнят ваши подопечные. Вопрос насущный: в сегодняшней ситуации для молодежи сокращаются возможности участия в международных конкурсах?

— Всё во мне протестует против того, чтобы все эти рестрикции касались людей искусства, потому что на моих глазах были приостановлены интернациональные карьеры великих советских артистов, — когда случился в нашей жизни Афганистан.

Одной из жертв была Маквала Филимоновна Касрашвили, а также Елена Образцова, Владимир Спиваков. Вспомните безобразные сцены, когда обливали краской Спивакова, когда в публику запускали кур и мышей во время концерта Образцовой.

Ужасный эпизод с Архиповой, когда она пела первый раз с молодым Риккардо Мути, который тогда не был ещё тем Мути, которого мы знаем сейчас, но она уже понимала, что это выдающийся дирижер. Так вот, в момент ее вступления раздались дикие протестные крики из зала. Она смогла продолжить только на пятый раз и из-за стресса спела не так хорошо, как хотела. И это в какой-то степени отразилось на ее дальнейшем сотрудничестве с Мути.

Мирей Матье — певица, которой восхищались и восхищаются миллионы поклонников по всему миру. Ей за 70, она по-прежнему появляется на публике, дает интервью. И она по-прежнему одинока…

— Что входит в ваш набор «радость жизни»?

— Первое — востребованность, второе — хочу, чтобы по мне скучали, знать, что где-то ждут. И конечно, самое главное, сегодня я занимаюсь тем, чем я хочу заниматься, — даже не здоровье. Потому что знаю: как только меня посетит нездоровье, поменяется жизнь, участь, общение с людьми, да и сам с собой начну вести себя иначе.

— А как насчет материальных радостей? Например, поесть?

— Радость в том, что у меня с этим нет проблем — поесть, попить или поехать куда-то... Кушаю все подряд, но раз в неделю позволяю себе не есть… По моим запросам у меня нет никаких вздохов/охов. Захочу — все будет.

— Мог ли мальчик из Орехова-Зуева, сын фабричных рабочих, грезить о таких словах: «У меня все будет»?

Первый Подмосковный поговорил с основателем первого в стране профессионального аюрведического медицинского образования — кафедры аюрведы Института восточной медицины РУДН и собственной школы, врачом Борисом Рагозиным о том, каким людям нельзя пить холодные напитки, как по линиям на языке узнать о проблемах с позвоночником и почему вредно читать за едой.

ФРАГМЕНТ ИНТЕРВЬЮ ОЛЬГИ УСКОВОЙ, РУКОВИТЕЛЯ компании Cognitive Pilot  МЕЖДУНАРОДНОМУ ИЗДАНИЮ.

 - Как Вы объясняете всё возрастающую агрессию современного человека?

ОЛЬГА УСКОВА: - Человеку по природе своей надо обязательно все разламывать и портить, а то не сможет развиваться. Ещё Кэролл Изард дал в своё время определение эмоции: "Эмоция – это нечто, что переживается как чувство, которое мотивирует, организует и направляет восприятие, мышление и деятельность. Эмоция мотивирует».

Слегка упрощая, можно предположить, что главными разделами мозга в этом деле являются - префронтальная область неокортекса (ПОН) и лимбическая система (ЛС).

Активность нейронных связей ПОН повышает способность личности концентрировать внимание, ставить цели и планомерно достигать их, планировать, организовывать, делать выводы, решать сложные задачи, управлять своими действиями, временем, импульсами, активизирует у личности чувство ответственности и эффективности. Люди с развитой сетью нейронов ПОН способны выстраивать более глубокие отношения с окружающими, основанные на искреннем соучастии, сопереживании и глубоком понимании других людей.