Сергей Шаргунов - «Быть открытым — лучшее средство от выгорания»

— Сегодня много говорят о стигматизации людей, хоть как-то отличающихся от некоей общепринятой нормы. Мне кажется, что депутат сегодня — это тоже стигма. Каково вам себя ощущать депутатом в этом смысле?

 

— Немного коробит, когда меня называют политиком. Увы, «политика» в наше время стала пошловатым словом. Я беспартийный человек, хотя и состою во фракции КПРФ, и рад, что рядом со мной работают искренние патриоты, не забывающие о социальной справедливости.

 

Я решил поставить на себе эксперимент: показать и доказать, что нормальный человек может стать депутатом и при этом оставаться человеком.

 

С одной стороны, я отношусь к своему депутатству иронично, к себе — критично. С другой — готов принимать иронию окружающих. Многие считают, что вся моя активность быстро кончится, что я «перебешусь». Но еще во время моей предвыборной кампании я говорил: настоящая кампания начнется после избрания.

 

Дума — это определенный вызов для сознания, психики, нервной системы. Но к этому был готов — я знал, на что иду. У меня нет бизнес-задач, экономических интересов. Я пришел в Думу не для того, чтобы получить неприкосновенность.

 

— А для чего пришли?

 

— Чтобы помогать людям. Как бы это ни звучало. Я могу выступить и привлечь внимание к проблеме: мой голос стал слышнее, потому что теперь могу написать запрос в кабинет любой степени заоблачности. И это не только законопроекты и обращения — это и точечная поддержка людей.

 

Недавно я выступил в поддержку Олега Миронова, который устроил политическую акцию на концерте Андрея Макаревича и получил за это три года лишения свободы. В колонии его избил заместитель начальника, а всем на это было наплевать — пресса об этом не писала широко. Там были серьезные побои, ему не разрешали общаться с адвокатом.

 

Я написал об этом — и Генеральный прокурор, и глава Следственного комитета, и Уполномоченный по правам человека вынуждены были проверять информацию и принимать меры.  Олега больше не тронут, он передал «большое человеческое спасибо».

 

В любой ситуации, где совершается насилие над человеком, когда нарушаются его права, я готов реагировать.

 

— Если бы вас попросили помочь Ильдару Дадину, вы бы помогли, заступились за него?

 

— Конечно. Я вообще всегда старался заступаться за заключенных. В том числе и за тех, с чьими взглядами не согласен. Я и перед Президентом неоднократно ставил вопросы по поводу резонансных и не очень дел.

 

В свое время удалось добиться беспристрастного суда над Даниилом Константиновым. Ярослав Белоусов по «болотному делу» вышел раньше положенного.

 

Недавно Зоя Светова, известный либеральный правозащитник, обратилась ко мне по поводу состава Общественной наблюдательной комиссии по правам заключенных и вообще общественного контроля в тюрьмах — ситуация там обострилась, много профессионалов в этой области не вошли в новый состав ОНК по всей стране.

 

Я написал запрос по этому поводу, потому что считаю, что в лагерно-тюремной теме крайне необходимы въедливые, критичные и придирчивые правозащитники, потому что ситуация с правами человека в тюрьмах тяжелейшая.

 

— Вы легко и подробно рассказываете о том, кому помогаете, через соцсети, на своем сайте. А как это соединяется с тем, что добро нужно творить втайне?

 

— Милостыню и стараюсь творить втайне. Но тут немного другая история. Говорить о том, что делаешь, — это возможность лишний раз рассказать и доказать людям, что депутат может помочь. Призвать людей, чтобы они обращались к депутатам. И призвать коллег-депутатов, чтобы они тоже рассказывали людям о том, что делают.

 

Важно, чтобы депутаты имели обратную связь с людьми, чтобы они рассказывали о том, чем они занимаются, в том числе через соцсети. Казалось бы, это рутинная, скучная история — вывешивать в открытом доступе свои запросы или ответы на эти запросы. Но я уверен, что это расцветило бы многие блоги.

 

Пока только я занимаюсь этим. А если бы все 450 депутатов Госдумы так делали? А ведь многие помогают, но об этом никому ничего неизвестно.

 

Эта гласность и открытость изменила бы взгляд на Думу. Тем более, я противник демонизации парламента. Я же вижу, что значительная часть принимаемых законов — хорошие, направленные на гуманизацию жизни: чтоб облегчить бумажную волокиту при трудоустройстве или дать дополнительные льготы детям погибших пожарных, например.

 

Но об этом нигде не рассказывается! Когда же какой-то отдельно взятый депутат предлагает отказаться от свежей белокочанной капусты исключительно в пользу квашеной, почему-то именно это становится топ-новостью, причем подается как «Дума предложила» или «в Думе предложили».

 

— Что у вас сейчас в работе?

 

Сейчас пытаемся помочь екатеринбурженке Евгении Чудновец, приговоренной к полугоду заключения за репост видео с ребенком, которого обижали взрослые. Она привлекла внимание к проблеме этим репостом, спасла малыша, а ее посадили — она свои 33 года отметила в СИЗО города Шагринска.

 

Евгению нужно было бы отблагодарить, она замечательный, неравнодушный человек, а ей дали реальный срок.

 

На мой взгляд, те, кто приговорил Евгению, кто штампует подобные приговоры, нарушает закон. И по духу, и по букве. Не говоря уже о том, что многие законы такого рода сомнительны. Вообще так называемое «антиэкстремистское законодательство» — это отдельная тема.

 

Конечно, дай Бог, что Евгению все-таки освободят. По крайней мере, на мое обращение публично отреагировал глава Следственного комитета, пресса поддерживает эту историю.

 

Недавно написал запрос по Рубцовску Алтайского края, где повально закрывают все библиотеки: «они не нужны, город и так бедный». Но как же так? Пытаюсь повлиять на ситуацию, понять, что на самом деле происходит. В том же Рубцовске благодаря моему вмешательству Ростехнадзор добился, чтобы людей не морозили, включили обогрев в квартирах и школах.

 

На самом деле, каждый день появляются новые истории, новые поводы. Конечно, можно над моей работой посмеяться, но если она станет примером для подражания для моих коллег, то я не против — пусть смеются.

 

— Получается, вы сложили журналистские, писательские возможности с депутатскими. Но я знаю, что вы раньше, еще до Госдумы, поддерживали денежные сборы для нуждающихся.

 

— Да, и получалось это. Слава Богу, удалось многим помочь.

 

Однажды написал статью в газету о семье, потерявшей дом, — глава семейства лишился трудоспособности, денег не стало, дом отобрали. И после моей статьи эта семья буквально за считанные недели купила новый дом в городе Пушкино. Это большое счастье — такие истории!

 

— Вы как-то проверяете просьбы о денежной помощи и сборах, которые к вам поступают? Не секрет, что человеку мало помочь материально, его порой надо учить ловить рыбу, чтобы он не оказывался в состоянии просительства постоянно.

 

— Я хорошо отношусь к фандрайзингу, и счастлив в этом деле сотрудничать со всеми благотворителями: от консервативной Ирины Яковлевны Медведевой с ее ювенальным центром «Иван-чай» до либерального Мити Алешковского с его фондом «Нужна Помощь».

 

В тех ситуациях, где можно просто материально помочь человеку, лучше это сделать, чем теоретизировать.

 

Конечно, было бы хорошо, если бы у граждан было больше самоуправления, больше инициативы, больше возможностей самим себя защитить и прокормить. Но есть реалии, в которых мы находимся, и очень часто вопрос о деньгах — вопрос о кислородной подушке в реанимации.

 

— И все-таки, как же вы понимаете, что перед вами — история, где действительно нужно помогать? Вы летом писали об Ирине Байковой с Алтая, у которой опека изъяла детей. Вы писали о ней как о хорошей матери в трудных обстоятельствах, а региональная пресса в то же время приводила факты, которые ставили это под сомнение.

 

— Но это же была банальная заказуха, причем бесцеремонная, сделанная по принципу: «Неважно, что с женщиной, важно, чтобы репутация местной власти не пострадала»!

 

Ирина действительно оказалась в сложной ситуации, но она не пьющая, не курящая, работящая. Но в Алтайском крае повальная безработица — и это факт.

 

Нельзя, с одной стороны, призывать к деторождению, а с другой — отбирать детей у родной матери, если она безработная. А то, что детей у нее забрали по беспределу — доказано. В заказных статьях писали, что у детей была чесотка, а это не так. Когда дочек Ирине вернули, одна из девочек от радости просто целый час визжала, понимаете? Это счастливая семья, где мать любит детей, а дети — мать.

 

Я сам лично встречался с Ириной, говорил с ней, с разными специалистами в теме — и поверил ей. Но мое мнение — это только мнение, но то, что я его высказал, помогло сделать так, что ситуацию взяли под контроль, проверили все досконально.

 

Ко мне приходят на прием с утра до вечера десятки людей — конечно, я не могу доверять каждому. Моя задача состоит не в том, чтобы навязать свое понимание правды и истины, подменить следствие и суд, а поставить вопрос, обратиться к соответствующим кабинетам и сказать: «Давайте займемся этим вопросом, давайте расследуем и дополнительно изучим, прежде чем принимать решение».

 

— Сергей, а вы не боитесь выгореть? Столько людей к вам обращается ежедневно за помощью, но всем же помочь невозможно. В цинизм свалиться?

 

— Да, обидно и горько иногда, что всем помочь невозможно. Пока невозможно взломать матрицу, связанную с ювеналкой, с оптимизацией социальной сферы, с теми же прелестями «реформы образования» (хотя в этой сфере, слава Богу, начались подвижки). Мне один коллега сказал: «Ты посиди здесь еще несколько лет — превратишься в такого же циника, как я».

 

Для меня лучшая и важнейшая гарантия от выгорания — это подпитка тем самым керосинчиком обратной связи, о которой я говорил. Каждую неделю или чаще я вывешиваю у себя в фейсбуке рассказ о том, что делаю: общаюсь с людьми, отвечаю на их вопросы — и они понимают, что я открыт для них.

 

Открытость — это лучшее средство от выгорания.

 

Я очень рано так или иначе прошел искушения, связанные с паблисити, и уже сызмальства понял, что не это главное. «Держи ум свой во аде и не отчаивайся» — я об этом помню всегда.

 

Циником я не стану, а вот физическая и психологическая измотанность наваливается. Меньше времени писать, но никто не дождется, что умолкну как писатель — появится новая проза. Готовлю новую книгу рассказов, роман пишу. И при этом у меня запланированы поездки по стране, только что вернулся из Сибири, был в Туве, Иркутске.

 

Прошу простой человеческой поддержки от всех сочувствующих, от верующих — молитвенной.

 

 

По материалам:

https://www.miloserdie.ru/article/sergej-shargunov-byt-otkrytym-luchshee-sredstvo-ot-vygoraniya/