Культурный минимум

Сегодня – Пушкинский день. И вместо традиционных славословий попробуем представить себе, что тексты Александры Сергеевича – живы, они – в том числе и о нас. Нужно лишь посмотреть на них под другим углом зрения. Вот, например, знаменитая «Сказка о рыбаке и рыбке», которую принято считать назиданием о «жадной старухе». А если дать слово самой старухе? Если попытаться представить, как выглядел мир этой сказки глазами ее главной героини? О чем могла бы рассказать нам эта женщина?

Тридцать лет и три года я пряла пряжу. Пальцы, как у самурая. Океан то бушевал, то успокаивался, то приносил щедрый улов, то заставлял скрести по сусекам. Старик был хорошим рыбаком.

Где-то там, за нашими согбенными спинами, шла жизнь: люди рождались, умирали, женились, стреляли уток и пили хмельное. Установленный порядок не требовал нашего участия, мы стояли лицом к синему морю и не удивлялись тому, что никто не задает вопросов о том, что там, за горизонтом. Там не было ничего: земля и море спорили друг с другом прямо у нашего порога, то опрокидывая волной разбитое корыто, то втягивая его в землю корнями деревьев. Покосившаяся изба была нашим кораблем, море было нашим врагом, а вот союзников не обещали. Со всем нужно было справляться самим. Хаос этого мира пробовал на зуб Порядок, как одна банда в подворотне задирает другую: мол, парни, покажите, чего стоите. Вода здесь принадлежала силам, нам неподвластным, но твердая земля стала нашей. Могло быть и хуже.

В сказке жить трудно. Принцессой, скажем, быть – сущее наказание (иногда так, и впрямь, наказывают: сидит коровеха лет 30 и судорожно организует себе день рождения, беря кредит – «ведь каждая девочка – это принцесса», все должно быть по высшему разряду, и никто не скажет тебе: остановись, дура, иди почитай Хайдеггера, целее будешь), странником – тоже не очень весело (хотя это – чаще всего дар, но уж такой, что нельзя отказаться), свинопасом – грязно (а вдруг ты педант-с). В общем, свои издержки. Но главная проблема – Существа, Помощники, Дарители, от которых некуда сбежать. Они, как законы физики: и не нравятся, но приходится считаться. Кот ученый почитает свои сказки, да и отстанет, а вот от Царевны-лебедь просто так не отделаешься, женит в три хода. Неплох Серый Волк, хотя платить приходится дороговато.

Платить нужно за все, особенно за то, что дается просто так. Принимаешь один раз помощь – все, коготок увяз, не принимаешь – найдут, как заставить. Сказка жестока: если уж море приносит тебе чудо, встречать его нужно во всеоружии, бежать некуда – впереди море, позади люди, и любое твое желание – это жертв и разрушений лет на десять. Однажды Поп пожелал себе дешевого работника, а мы потом гонки с чертями смотрели в прямом эфире: то-то было потехи всем, кто чертей ни разу не видел и к ним никогда не ходил, в очередь записывались потом.

Нам пришлось стоять против Золотой Рыбки.

Когда к твоему Старику в сети попадает говорящая человеческим голосом прекрасная дочь моря, волей-неволей нужно сыграть ревность: знаем мы этих рыбок, знаем мы эти дары, слышали мы это пение сирен. Если честно, страшновато: что бы я делала с этим морем одна, ума не приложу, потому, кажется, получилось убедительно. Старик был очарован, щедр, деликатен, рыбку отпустил – в общем, Гусар как есть, это он умеет. Мол, плыви, подобру-поздорову, нет у нас желаний, а те, что есть, мы тебе все равно не скажем. Хлопок одной ладонью, этому нас курсах повышения квалификации учат.

Далеко она не уплыла. Велико море, а когда мы решили проверить, где же она, наша Рыбка, и старик позвал ее, явилась в три минуты. Такие уж они, Дарители, давай им желание, а как это ты не желаешь, а может быть, тебя в поликлинику сдать для опытов? Ладно, протокол есть протокол, начали с корыта. Старое пока спрятали, новое было совершенно бесполезным, но смотрелось неплохо. Рыбка, впрочем, вошла во вкус и нарезала круги вокруг берега: мол, ну, же, ребята, а ну-ка новое желание, давайте, не стесняйтесь.

Людей было жалко, новые желания не могли не коснуться и их, но если бы Рыбке встретились не мы, а абориген, катастрофа случилась бы за неделю. Старика нужно было прикрыть, все-таки к морю ходил он, с Рыбкой говорил он, а я – старая ревнивая баба – с меня спрос невелик, пошла в отрыв, стараясь быть убедительной. Столбовая дворянка – каково, а? Народ охал, но следил с интересом: мол, покажите уже финал. Дошли до эндшпиля быстро, возжелала быть Владычицею Морскою, чтобы Рыбка, стало быть, исполняла разнообразные поручения. Тут Рыбка, конечно, взбеленилась, обиделась, хвостом махнула и была такова, а народ разошелся по своим делам. Дожали по плану Б («безумная бабка»), отделались легким испугом. Рыбка, свободное существо, «спины не гнул прямым ходил», как в песне поется, ушла, хотя, если призадуматься, ничего плохого в службе нет. Черномор и его богатыри исправно несут вахту, никто, кажется, не умер. Что за дурная богемность, не пойму.

А у нас все по-старому. Вот и разбитое корыто пригодилось, да и землянка вернулась к своему нормальному виду, а море отошло чуть дальше, обнажив полосу песка и камня. Воздух после грозы был прозрачен, небо отливало синим, вода была светла, и остались мы вдвоём, Ловец Рыб и Ткач, специальные агенты Порядка на границе между землёй людей и океаном, который посылает нам Золотых рыбок, Царевен-лебедей и бесенят. Наш дозор ещё не окончен.

Михаил Бударагин