Игорь Агамирзян: «В 2035 году абсолютным критерием успешности для человека будет самозанятость»
Вице-президент Высшей школы экономики Игорь Агамирзян рассказывает о том, как технологии необратимо изменят нашу жизнь, какие навыки будут пользоваться спросом в ближайшие двадцать лет и на что в новой технологической революции нужно делать ставку в России
Чтобы представить, как технологии могут изменить нашу жизнь к 2035 году, достаточно вспомнить, какой в технологическом отношении была наша жизнь в середине 90-х. То, что сегодня кажется абсолютно естественным — сотовые телефоны, социальные сети, мобильные сервиса, тогда было невозможно даже вообразить. Однако какие-то общие тенденции можно уловить уже сегодня — и сделать ставку на те технологии и производства, которые позволят воспользоваться преимуществами грядущей глобальной революции.
Незаметные перемены
Как происходит движение в будущее
Вся история человечества — это история изменений, но в последние десятилетия этот перманентно идущий процесс сильно ускорился. Мы можем сравнить то, как устроена наша жизнь сегодня, с тем, что было двадцать или даже десять лет назад. Тогда сотовые телефоны были в диковинку, а сегодня мы слабо себе представляем, как можно жить не просто без сотового телефона, а без интеллектуального помощника в смартфоне, который позволит связаться с людьми, подскажет нужный маршрут, расписание транспорта — да что угодно.
На самом деле, это абсолютно радикальный прорыв, что характерно, в общем-то, не очень предсказанный, потому что потребность людей быть непрерывно на связи и постоянно присутствовать в информационном пространстве не была явно выраженной до того, как появилось предложение соответствующих технологий. Именно благодаря этому стали возможны новые услуги, которые мы можем получать в мобильном режиме, — то, что было раньше невообразимо, изменило экономику сервисов. Одновременно это изменило и нашу социальную жизнь. На самом деле, всегда были некие сообщества, всегда была коммуникация, но она была дискретная. Сейчас человек перешел в режим непрерывной коммуникации, сообщества в социальных сетях стали гораздо более плотными, и это очень сильно меняет социальную организацию жизни — при этом не очевидно, что всегда в лучшую сторону.
В успешном развитии главное — то, насколько человеку комфортно в той среде обитания, в которой он живет. Ведь технологии по большому счету не самоцель, а средство повысить комфортность жизни человека.
Даже этот минимальный набор изменений за последние двадцать лет показывает, как потенциально все может измениться за следующие двадцать. И я думаю, что изменений будет еще больше, потому что, опять-таки, если сравнивать 1975-й и 1995-й годы, то масштаб изменений за эти двадцать лет был существенно меньше, чем за последующие двадцать. Я предполагаю, что изменений в следующие двадцать лет будет еще больше в силу того самого процесса развития — проникновения информационных технологий в физический мир, в организацию нашей жизни — который и определял изменения на протяжении последних сорока-пятидесяти лет. Этот процесс только начался, и он будет, постоянно ускоряясь, продолжаться еще долго.
На самом деле, совершенно поразительное явление произошло в начале 70-х годов прошлого века, когда неожиданно и непредсказуемо практически для всех вдруг изменилась парадигма развития. Если до этого все развитие было индустриальным, то начиная с 1970-х годов в мире больше нет крупных индустриальных проектов такого масштаба, какой был в 1950-1960-е. С этого момента все развитие сконцентрировалось вокруг информационных технологий, работы с информацией и, соответственно, инструментария для работы с ней в виде микроэлектроники и программного обеспечения. Сейчас этот виртуальный информационный мир, можно сказать, прорвался в физическую реальность, и сегодня развитие определяется именно влиянием информационных технологий на конкретные и достаточно традиционные отрасли.
Контуры будущего
Какие технологические прорывы ждут мир в ближайшие десятилетия
Если говорить о том, что, на мой взгляд, неизбежно изменится к 2035 году, это будет связано с интеллектуализацией и автоматизацией транспортных систем. Не просто автомобили-роботы, а комплекс инфраструктуры, условно говоря, дорога, умеющая разговаривать с автомобилем, автомобили, умеющие разговаривать между собой и с объектом инфраструктуры, и некая распределенная интеллектуальная система, которая оптимизирует деятельность всей этой транспортной системы. То же самое неизбежно будет развиваться и в авиации — да, собственно, уже развивается. Ведь реальная проблема не в управлении самолетом, который в гражданской авиации и сейчас большую часть времени летает в автоматическом режиме, а в организации взаимодействия между транспортными единицами и инфраструктурой и между ними самими, чтобы можно было гарантированно предотвращать различного рода коллизии. Это относится и к другим видам транспорта. Меня, честно говоря, удивляет, что железнодорожники не очень активно это используют. Даже в автомобильной отрасли сейчас это развивается гораздо быстрее, хотя технологически, конечно, железную дорогу гораздо проще автоматизировать, чем автомобильный транспорт. Но это только одна сторона вопроса.
По сути, интеллектуальная транспортная система — это введение цифры в систему управления физическими перемещающимися объектами. Так что цифровизация коснется не только этого, но и многих других областей человеческой деятельности, и к 2035 году, я думаю, мы окончательно перейдем на модели взаимодействия с вытеснением всякого рода посредников во всем, начиная с торговли и заканчивая медициной. Этот процесс сейчас принято называть «уберизацией экономики» — он пока только начинается и будет активнейшим образом развиваться.
Самое главное, можно предположить, что к 2035 году технологический уровень специализированных искусственных интеллектов позволит делать помощников, которые буду решать задачи не только в киберпространстве, но и в обычной интеллектуальной деятельности. Уже сейчас существуют виртуальные роботы типа голосовых помощников — Siri, Google, и я думаю, это приведет к тому, что значительная часть рутинного интеллектуального труда будет замещаться автоматизированным.
В самое ближайшее время медицина станет глубоко персонализированной. Лекарства будут разрабатываться под конкретного человека и его заболевания, а не под среднюю температуру по больнице.
Я не могу точно предсказать, как будет выглядеть к 2035 году, скажем, сельское хозяйство или, если точнее говорить, индустрия продуктов питания, но в чем я твердо уверен, что она будет существенно отличаться от того, как она выглядит сегодня. Надо признать, что на сегодняшний день практически во всем мире — и это, наверное, впервые за всю историю человечества — решена проблема голода, проблема нехватки продуктов питания. Я думаю, что через двадцать лет она уже не просто будет решена, а начнется и через самый разный набор технологий будет распространяться процесс удешевления всего, что связано с продуктами питания. В первую очередь, естественно, это генная инженерия, но и индустриальные методы производства, несомненно, тоже будут развиваться, хотя на данный момент и неочевидно, каким образом.
Что касается медицины, то я предполагаю — и есть очень много знаков, показывающих, что это станет возможно, — что в самое ближайшее время медицина станет глубоко персонализированной. Условно говоря, лекарства будут разрабатываться под конкретного человека и его заболевания, а не под среднюю температуру по больнице. Мы знаем, что таким образом на сегодняшний день в ряде случаев уже можно работать с онкологией, подбирая под конкретный тип рака для конкретного человека оптимальные методы лечения. Пока что это достаточно дорогое удовольствие, но оно будет неизбежно удешевляться в силу развития методов математического моделирования для всех процессов, связанных с функционированием живого организма. Соответственно, медицина почти наверняка будет выглядеть совсем иначе, а общее развитие индустрий — это, кстати говоря, касается и медицины, и индустрий, связанных с продуктами питания, и более традиционных отраслей легкой промышленности — будет идти по модели диверсификации массового стандартного производства и узкоспециализированного, кастомизированного, ориентированного на конкретного заказчика с его потребностями.
В какой-то момент я придумал аналогию, что развитие будет идти по модели, похожей на то, как развивается сейчас ритейл. Есть большие моллы, шоппинговые центры, как правило, расположенные за городом, но, тем не менее, в городе остаются магазинчики шаговой доступности, маленькие, с ассортиментом, ориентированным на конкретный район. Естественно, будут развиваться и крупные массовые производства, но будут возникать вот такие бутиковые мастерские, ориентированные на удовлетворение потребностей конкретного человека, и в пределе это будет входить в его жизненное окружение так, как это произошло с персональным компьютером и принтером. Может быть, не двадцать, но тридцать лет назад было совершенно невозможно вообразить, что можно иметь дома персональную типографию, а сегодня я затрудняюсь назвать семьи, по крайней мере, из тех, кто связан с интеллектуальным трудом, в которых не было бы домашнего компьютера с принтером. Соответственно, можно предположить, что рано или поздно такие универсальные синтезаторы бутиковой услуги будут принадлежностью жилища, то есть человек сможет иметь дома, условно говоря, принтер, на котором возможно напечатать тарелку или лекарство. Биопринтинг уже активнейшим образом развивается и к 2035 году, очевидно, будет стандартным типом деятельности.
Ловушка для России
Как не пропустить технологическую революцию
Конечно, всегда не исключена возможность появления, как сейчас в последние годы стало модным говорить, «черных лебедей», которые совершенно неожиданно могут повернуть развитие как в одну, так и в другую сторону, в том числе и затормозив его. Если наша страна будет успешной, к 2035 году из всего технологического комплекса, влияющего на организацию жизни человека, у нас будет доступно все то же самое, что и во всем мире. В остальном, несмотря на последние треволнения относительно антиглобализма и всяких политических неожиданностей, экономика уже давно глобальна, и за исключением узкоспециализированных, ориентированных в первую очередь на военное применение продуктов все остальное будет доступно абсолютно одинаково везде. Если страна сама по тем или иным причинам не воздвигнет вокруг себя «железный занавес» и, соответственно, не будет ограничена в правах в глобальном пространстве. На сегодняшний день таких стран в мире, на самом деле, очень немного. Хотя, несомненно, они есть.
Поэтому мне представляется, что критерием успешности развития в эти двадцать лет, помимо очевидных — уровня жизни, ВВП на душу населения и позиций в глобальных рейтингах, будет то, насколько комфортно человеку жить в стране. Здесь всегда сталкиваются разнонаправленные тенденции, и зачастую то, что конкретному человеку хорошо, оказывается неудобно и нехорошо обществу в целом, ну или структурам, берущим на себя право судить за общество. Бывают и ситуации, когда то, что выгодно для бизнеса, для экономики, оказывается не очень привлекательно для человека, как и наоборот. Соответственно, любое развитие — это поиск компромисса, но в успешном развитии главное — то, насколько человеку комфортно в той среде обитания, в которой он живет. Ведь технологии по большому счету не самоцель, а средство повысить комфортность жизни человека.
Если бизнес создает какой-то интеллектуальный продукт, ему неважно, где это делать. Он будет это делать там, где комфортнее. Комфортнее жить и комфортнее вести бизнес.
На самом деле, об этом мало говорят и думают, и, наверное, в нашем менталитете это даже неприоритетно, но вообще-то за последние 50 лет уровень комфортности жизни человека изменился радикально. Элементарный пример: в середине 90-х годов я какое-то время работал за границей, в том числе на Ближнем Востоке. Поработав тогда в ближневосточных странах — Эмиратах, Кувейте, Саудовской Аравии, я привык к тому, что на улице жарко, но ты приходишь в помещение, домой или в офис, и оказываешься в комфортных условиях. В 1996 году я вернулся в Россию и приехал в Москву — лето 1996 года было невероятно жарким, то есть в Москве жара была такая же, как в Дубае, и при этом вообще не было кондиционеров. Сегодня мы это даже вообразить не можем, потому что некондиционируемых офисных помещений в Москве уже не осталось. Можно, конечно, говорить, что городская жизнь создает свои проблемы, и призывать «вернуться к природе», но, извините, наличие удобных туалетов, возможность принять душ и не сидеть в жаре дают именно технологии, а не пастораль.
В этом смысле мне кажется очень важным, чтобы страна была комфортной с точки зрения даже самых элементарных физических удобств, не говоря уже о комфортности душевной и ментальной.
Одной из причин, почему актуальность и важность этого будет только нарастать, является то, что в новой модели развития экономики основная добавленная стоимость будет создаваться в области интеллектуального труда и создания уникальных решений. А любое массовое производство, независимо от того, нефть это, сырье или металлопрокат, будет падать практически в ноль, в себестоимость. Да и себестоимость производства тоже будет снижаться за счет внедрения технологий. Так произошло на сегодняшний день, например, с микроэлектроникой — стандартные микросхемы практически ничего не стоят, а стоят — и достаточно дорого — специализированные системы, создаваемые под конкретное приложение, скажем, большая микросхема, которая реализует функционал смартфона. Все это приведет к тому, что единственным настоящим капиталом в такой экономике станет человеческий капитал. То есть капитал, представленный мозгами и руками тех, кто способен создавать уникальное предложение.
В глобальном мире этот человеческий капитал, представляющий максимальную ценность, обладает абсолютной текучестью. Мы это, кстати говоря, наблюдали на протяжении последних двадцати лет в связи с миграционными потоками. К сожалению, пока не переломленная тенденция — миграция таланта из Российской Федерации и миграция низкоквалифицированной рабочей силы в Российскую Федерацию. Все это не приносит существенной добавленной стоимости нашей экономике. Любой бизнес, сутью которого является создание интеллектуальной собственности, независимо от того, инженерная это интеллектуальная собственность или творческая, абсолютно не привязан к географической точке своего пребывания. Нефтяная скважина или завод пришпиливают бизнес к конкретному месту. Но если бизнес создает какой-то интеллектуальный продукт — будь это программное обеспечение, компьютерные игры или кинопроизведение, ему неважно, где это делать. Он будет это делать там, где комфортнее. Комфортнее жить и комфортнее вести бизнес. Поэтому абсолютный критерий успеха для меня — это наличие у нас в стране более комфортных условий для ведения интеллектуального бизнеса, для жизни людей, для коммуникации, чем в большинстве стран мира. Когда в Россию станут приезжать учиться, открывать бизнес, ориентированный на глобальный рынок, жить в старости на пенсии, тогда можно сказать, что страна добилась успеха. Все остальное — это абсолютно вторичный инструментарий.
Человек сможет иметь дома, условно говоря, принтер, на котором возможно напечатать тарелку или лекарство. Биопринтинг уже активнейшим образом развивается и к 2035 году, очевидно, будет стандартным типом деятельности.
Сейчас у нас слишком высокий риск навсегда выпасть из обоймы цивилизованных стран. Процессы, идущие в XXI веке, настолько быстрые и радикальные, что, условно говоря, мы можем оказаться в таком же состоянии, в котором оказались страны, пропустившие промышленную революцию XVIII века. Были лидерами, а стали аутсайдерами. В этом смысле можно ссылаться много на что — в том числе на опыт Китая, который в XIX веке фактически оказался под управлением западных держав и только сейчас, после полутора веков довольно непростой истории, выходит на достойное место. А вообще-то до промышленной революции Китай по всем характеристикам Европу превосходил в разы. Но пропустил смену общественно-экономических формаций, вызванную бумом приложения технологий к организации жизни в Европе. Риск того, что Россия окажется в аналогичной ситуации, как мне кажется, чрезвычайно высок. Это основной вызов для страны, и если мы хотим, чтобы этого не произошло, мы должны к 2035 году создать ту самую привлекательную и комфортную жизнь в стране для тех, кто, собственно, определяет развитие.
Хобби как бизнес
Что можно сделать уже сейчас
С одной стороны, есть некий очевидный набор мер, о которых сейчас все говорят и который сводится к разгосударствлению экономики. Потому что в государственной или регулируемой экономике, в которой мы сейчас живем, реально заниматься технологическим, да и любым креативным бизнесом, мягко говоря, очень трудно. Более того, излишнее регулирование экономики ведет к повышению транзакционных издержек ведения бизнеса настолько, что он становится неконкурентоспособным. С другой стороны, происходящий в реальности процесс, на мой взгляд, прямо противоположен тому, что обозначается как желательное направление развития. Мы говорим о диверсификации экономики, на моей памяти, лет пятнадцать, при этом экономика продолжает упрощаться и монополизироваться. Мы говорим о дерегулировании и снятии административных барьеров, при этом барьеры продолжают возрастать, регулирование ужесточается и так далее. Это все, скорее, проблема политической воли.
Нам будет доступно все то же самое, что и во всем мире. Если страна сама по тем или иным причинам не воздвигнет вокруг себя «железный занавес».
Есть такой фундаментальный принцип, который сейчас как-то подзабылся, — разрешено все, что не запрещено. Человеку, гражданину должно быть разрешено все, что не запрещено в явном виде. А вот государству должно быть разрешено только то, что разрешено, а все остальное — запрещено. Должны быть предприняты меры, предотвращающие возможность слишком активных инициатив со стороны государства. Но в чем я твердо уверен, хоть это и не совпадает с общепринятой точкой зрения, что на самом деле у нас страшно предприимчивое население. Если дать возможность и снять излишнее регулирование, то эта предприимчивость проявится снова, как она проявилась, скажем, в первой половине 1990-х годов, когда время было тяжелое, но именно предприимчивость населения спасла страну. Вот такие условия необходимо создать.
Я думаю, что в 2035 году абсолютным критерием успешности для человека будет самозанятость. Либо в форме своего бизнеса, либо в форме фрилансерства. Массовое традиционное производство будет все меньше и меньше нуждаться в рабочей силе. Зато будет возникать спрос на то самое уникальное предложение, а для этого нужно много людей, способных это предложение сделать. И это не те люди, которые работают в госкомпаниях, и даже не те люди, которые работают в крупном частном бизнесе. Это, скорее всего, малый бизнес или индивидуальное предпринимательство. На самом деле, я возлагаю очень большую надежду на такой социальный феномен, как любительский бизнес, когда человек начинает превращать свое хобби в малый бизнес, ориентированный на обслуживание очень специальных, очень кастомизированных запросов со стороны разных групп. Это пока еще мизерная доля в экономике, но она очень быстро растет. А самое главное, что это перспективная зона роста в креативных индустриях. Потому что традиционные креативные массово ориентированные индустрии, типа кино и большого спорта, уже насыщены, там особого роста не будет. А вот где рост происходил в последние годы и где он будет продолжаться, это во всяких новых технологических решениях креативных индустрий — в тех же компьютерных играх, которые за 25 лет своего развития по объемам бизнеса фактически уже превзошли всю кинематографию. И в мире, и у нас в стране, кстати говоря.
По материалам: www.russia2035.ru